Он развернулся кругом на кресле и открыл окно в стене дежурного помещения.

– Насчет машины ничего? – крикнул он.

Констебль посмотрел на него и сдвинул один наушник.

– Нет, сержант. С тех пор как они проехали Стоуч и повернули на Мидвич – ничего.

– Так ведь прошло почти полчаса.

– Двадцать одна минута, сержант, – сказал констебль, посмотрев на часы.

Сержант раздраженно захлопнул окно, несколько секунд тупо смотрел на противоположную стену, затем снова поднял трубку.

– Дайте мне констебля Гобби, из Стоуча, – приказал он. В ожидании он постучал пальцами по столу, а потом сказал: – Алло, Гобби? Сержант Флойд говорит. Извини, что я тебя вытаскиваю в такое время, но мне нужно, чтобы ты как можно быстрее отправился в Мидвич и выяснил, что за чертовщина там творится. – Он вкратце обрисовал ситуацию. – Да, да. Все это весьма странно. Дай нам знать, как только сможешь. Я скажу телефонистке, чтобы ждала твоего звонка с почты Мидвича, – можешь там взломать дверь, если потребуется. С мисс Огл я еще разберусь… Ну, хорошо. Мои извинения для миссис Гобби. – Он повесил трубку. – Хороший парень этот Гобби, – сказал он. – Надеюсь, теперь мы хоть что-нибудь поймем в этом бедламе.

В Стоуче констебль Гобби включил свет, вылез из теплой постели и в полусне оделся под причитания о «несчастной судьбе жены полицейского». Спустившись во двор, он взял свой велосипед и отправился в путь.

А потом он исчез в ночной тишине – так же бесследно, как и автобус, отправленная ему вслед машина, пожарная команда, посыльный, полицейский патруль и вообще все, что имело отношение к Мидвичу.

Рассвет 27 сентября был серым и пасмурным, моросил дождь, но несмотря на это, петухи в Оппли и Стоуче, по обыкновению, приветствовали его хриплыми криками, другие птицы – более мелодично; в Мидвиче, однако, птицы не пели.

В Оппли и Стоуче, как и в других местах, руки хозяев вскоре потянулись к кнопкам будильников; в Мидвиче будильники звонили, пока не кончился завод.

В других поселках заспанные люди выходили из домов, встречая своих товарищей по работе и сонно с ними здороваясь. В Мидвиче никто ни с кем не встречался.

Мидвич лежал в трансе.

В то время как весь остальной мир начал наполнять день шумом, Мидвич продолжал спать. Мужчины и женщины, лошади, коровы и овцы, свиньи, куры, жаворонки, кроты и мыши – все лежали без движения. Тишину нарушали лишь шелест листвы, бой церковных часов и журчание воды на плотине у мельницы.

Бледный рассвет еще только занимался, когда оливково-зеленый фургон с едва различимой надписью «Телефонная служба» выехал из Трейна, чтобы вновь связать Мидвич с остальным миром.

В Стоуче он остановился у телефонной будки, чтобы проверить, не подает ли Мидвич признаков жизни. Мидвич молчал; он так же был полностью отрезан от мира, как и всю ночь, начиная с 22:17. Фургон тронулся с места и поехал дальше. Становилось светлее.

– Ну, чувствую я, достанется этой мисс Огл по первое число, – сказал ремонтник водителю.

– Ничего не понимаю, – ответил водитель. – Спроси меня – и я тебе сразу скажу, что старая дева сутками сидела и слушала все разговоры, днем и ночью. Это для нее как театр.

Сразу за Стоучем фургон резко свернул направо и проехал около полумили в сторону Мидвича. И тут водитель увидел нечто такое, что потребовало от него немалого присутствия духа.

Он внезапно увидел пожарную машину, которая стояла накренившись, колесами в канаве; несколькими ярдами дальше – черный автомобиль, выехавший на противоположную обочину, а за ним в канаве лежали человек и велосипед. Водитель резко вывернул руль, пытаясь объехать обе машины, но прежде чем он завершил маневр, его фургон выехал на обочину и через несколько ярдов остановился, прижавшись бортом к ограде.

Получасом позже первый утренний автобус вклинился между пожарной машиной и фургоном, полностью перегородив дорогу.

Примерно в это же самое время отставной майор Драмли, житель Оппли, совершавший обычную утреннюю прогулку, приближался к другой дороге на Мидвич, той, что связывала его с Оппли. Он не заметил ничего необычного, пока шел через поле, но, поднявшись на холм, замер, пораженный открывшейся его взору картиной.

Обычно он видел лишь пустую второстепенную дорогу, единственным отличительным признаком которой был одинокий белый камень с надписью «Мидвич 3/4». Теперь же перед ним протянулась мешанина из всевозможных автомобилей – впечатление было такое, будто дорога за ночь превратилась в свалку.

В дальнем конце этой кучи поперек дороги стояла легковая машина – похоже, ее подтолкнул автобус, который теперь под углом уткнулся в ограду. В автобус, в свою очередь, врезался небольшой грузовик. Трактор, видимо, пытался проехать в оставшийся узкий промежуток и перевернулся. Человек, который лежал в стороне без движения, вполне мог быть его водителем.

– О Боже! – сказал майор Драмли. – О Боже!

Он спустился на дорогу и поспешил к перемешавшимся машинам. Но когда он подошел ближе, что-то вдруг заставило его остановиться.

– Я просто почувствовал, что тут что-то чертовски не так, – объяснял он мне после. – Я старый вояка, понимаете. У меня чутье на такие штуки.

Однако дело было не только в каком-то особом чутье. Во-первых, он мог видеть головы нескольких пассажиров автобуса – никто из них не шевелился. Еще он заметил, что в автобусе до сих пор тускло горел свет. В глаза ему бросился и водитель грузовика, неподвижно сидевший за рулем.

Для собаки майора, однако, странность происходящего была куда менее очевидной. На мгновение остановившись, она с любопытством побежала вперед.

– Сюда, Салли! Ко мне! – скомандовал майор.

Собака повернула голову на зов хозяина, но любопытство взяло верх, и она побежала дальше. Вдруг, на расстоянии фута от грузовика, лапы ее подогнулись, и, не издав ни звука, она упала на бок и застыла.

Широко раскрыв глаза, майор Драмли уставился на нее. Несколько секунд он стоял без движения, с каменным лицом. Потом, побледнев, сделал шаг назад.

– Газы! – крикнул он с такой силой, будто командовал батальоном. – Газы!

Взглянув налево и направо, он начал отступать, как положено по уставу, отводя свои невидимые войска из опасной зоны, за изгиб дороги. Там он остановился, чтобы перевести дух, и вытер лоб большим белым платком. Вокруг была полная тишина, отчего все окружающее казалось особенно враждебным. Минутой позже послышался звук мотора, и из-за поворота показался почтовый фургон.

Майор Драмли выбежал на дорогу и встал посреди нее, отчаянно размахивая руками.

– Газы! – выкрикнул он, когда фургон резко затормозил.

Из кабины высунулась голова.

– Доброе утро, майор. Это почта не в Оппли, это в Мидвич…